За стенами сибирской тюрьмы

 

По материалам: “Последние дни в сибирской тюрьме”
Фотографии и текст: Илья Наймушин, Reuters
Окрестности Красноярска, Россия

Борис Ковалёв вряд ли годится на роль “положительного героя”. Я никогда не понимал таких людей – их образ мыслей, их образ жизни. Но журналисты работают с самым различным контингентом, а для меня человек в экстремальных условиях всегда представлял особый интерес. Поэтому Ковалёв, этот “антигерой”, стал героем моего фоторепортажа, который можно озаглавить “Последние десять дней в сибирском лагере”.

Борису 32 года. Первый раз он был осуждён за кражу и отправлен в ИТК под Красноярском. Через несколько лет его освободили досрочно, полагая, что он усвоил урок. Повторное правонарушение по российскому законодательству предполагает отбытие оставшегося срока в местах лишения свободы с более строгим режимом.

После досрочного освобождения Бориса вскоре снова арестовали за незаконный оборот наркотиков и приговорили к восьми годам лагерей строгого режима. Он был отправлен в колонию недалеко от посёлка Арийск, где содержатся, в основном, рецидивисты. Два с половиной года спустя его перевели в ещё более строгий лагерь к северу от Красноярска.

Заключенные здесь живут, работают, учатся и овладевают новыми специальностями. Они ходят в церковь и занимаются спортом. Есть у них музыкальные кружки и свой театр. Имеется в лагере даже собственный телецентр. Борис неплохо адаптировался к этой среде, нашёл общий язык с другими заключёнными и персоналом.

Здесь он закончил среднюю школу и получил первый в своей жизни диплом. Он освоил профессии столяра и машиниста, а также приобщился к телевизионному делу, став оператором на лагерной телестудии, обучившись редактированию и подготовке передач для солагерников. Он также оказался страстным певцом и спортсменом, возглавив футбольную, волейбольную и баскетбольную команды и выигрывая призы на музыкальных конкурсах между заключенными из различных регионов страны.

Во время одного из таких конкурсов Борис получил хорошую новость: 4-го мая ему сообщили о решении освободить его из заключения на два с половиной года раньше (его срок заканчивался в 2015 году). Мне об этом стало известно прежде, чем ему, и я решил рассказать историю его последних дней на зоне.

30-го апреля я сдал паспорт и мобильный телефон и прошёл через целый ряд железных ворот в исправительную колонию строгого режима. Посещение российской тюрьмы всегда порождает множество эмоций, среди которых вряд ли отыщутся положительные. В России, оставшись без внутреннего паспорта – основной формы удостоверения личности – вы становитесь никем и практически лишаетесь своих гражданских прав.

Металлическая дверь за моей спиной захлопнулась, оставив меня в замкнутом пространстве, окруженном заборами и мотками колючей проволоки. Вооружённые до зубов охранники глядели на меня с наблюдательных вышек, расположенных по всему периметру лагеря. Это и была Зона. В России, когда вы произносите это слово, на ум сразу же приходят тюрьмы и лагеря.

Я пересёк лагерь в сопровождении нескольких офицеров. Завидев начальство, заключенные здоровались с нами, даже если они находились в отдалении от нас. В тюрьмах России отказ поприветствовать начальника первым является нарушением внутренних правил и может создать проблемы для нарушителя. Одной из причин отклонения ходатайства Надежды Толоконниковой (участницы панк-группы Пусси Райот) о досрочном освобождении было то, что она якобы не поприветствовала подобающим образом начальника тюрьмы.

Я занимаюсь съёмками в лагерях Сибири около 15 лет и могу сравнивать прошлое с настоящим. Ко многому, включая тюрьмы, можно привыкнуть, но даже короткое пребывание там, внутри, порождает стойкое физическое ощущение, что ограничение свободы противоречит человеческой природе.

А что Борис Ковалев? 30 апреля я отснял день из жизни заключённого и после этого навестил его ещё дважды. Потом наступило 10 мая, день его освобождения. Я видел, как он прощался с друзьями по заключению, затем, пройдя всего 20 шагов, приветствовал тех, кто ждал его за ограждением. Они пытались сдерживать свои эмоции, но он не мог. Пять с половиной лет в лагере остались позади. Впереди – шанс начать новую жизнь. Воспользуется ли он этим шансом или снова окажется за колючей проволокой, пока неизвестно.